(Печальная история времён тотального дефицита)

Воспоминание первое
  Несколько минут назад мы с женой закончили есть красную икру (зернистую, лососёвую).
  Произошло это в Гомеле, в воскресенье, 2-го апреля 1989 года, в день совершенно пасмурный и промозглый, такой, что даже в комнате было изнуряюще холодно. Мы ничего не праздновали. Просто я боялся, что икра испортится, так как эту баночку (цена 4 рубля 20 копеек, вес 140 граммов) нам подарили ещё на свадьбу. Мы убрали в комнате, празднично оделись, принесли и поставили на стол несколько бутербродов с маслом, включили музыку и открыли баночку. Икра была слегка подсохшей, но совершенно свежей. Хотели даже по этому поводу открыть бутылочку вина или водки, но поскольку не совсем ещё очухались от весеннего гриппа, решили есть её с крепким грузинским чаем. Чтобы лучше прочувствовать вкус, сразу всю баночку чрезмерно толстым слоем размазали на тонкие ломти хлеба с маслом. На фоне белой салфетки и серого света из окна икра смотрелась явлением иного порядка: насыщенно яркой, янтарно-прозрачно-оранжевой, со свечением изнутри.
  То, что происходило сегодня между нами с женой, не укладывалось в сознании: просто так, на завтрак, большими ложками мы в первый и, может быть, последний раз в жизни ели красную зернистую икру. Мы жалели только о том, что не было фотоаппарата или кинокамеры, чтобы запечатлеть эту миражную величественную картину.
— Знаешь, — сказала мне жена, — даже если мы когда-нибудь разведёмся, я всегда с благодарностью буду вспоминать жизнь с тобой. Ты у меня единственный родной человек в мире.
— Удивляюсь, как ты только терпишь меня... — ответил я совершенно искренне.
— Пойдем сегодня в кино, я надену новый свитер?
— Нет, очень холодно, ещё простынешь, будем сидеть дома.
— Тогда целый день — читать. Я — Сенеку, ты — Чжуан-Цзы.
  Я наклонился, чтобы поцеловать её в губы. Она со смехом отстранилась: “Отойди, у тебя изо рта пахнет ... икрой!”

Воспоминание второе
  Не скажу, что я большой гурман, просто не люблю однообразной пищи. Поэтому, когда по городу пошли разговоры о том, что в рыбном магазине “Океан” появились новые, никем доселе не пробованные консервы “Ку-ку, Мария”, я купил на пробу две баночки. Говорили, что это даже не из рыбы, а вроде бы из губки, и не “Ку-ку, Мария”, а “Кукумария”, но, всё равно, мерзость, как оказалось. И вот тут-то я вспомнил, как пару месяцев назад ели мы с женой красную зернистую икру. Это не то, что “Кукумария”, даже не бройлерная курятина. От “Кукумарии”, с непривычки, меня подташнивало. Почистив зубы, вызвал в памяти горьковатый вкус тающей во рту красной икры, благо и время было — воскресенье.
  Я знал в Гомеле людей, которые постоянно едят не только красную, но даже и чёрную икру. Я даже знал, откуда у них деньги, как заводится “блат” и где они её достают. Но на практике, несмотря на свое высшее гуманитарное образование, а может и по вине его, представить себя в их роли, делать то же самое был не в состоянии. В этом случае всё это казалось мне непостижимым, характер не тот. Как говорили мне знакомые спекулянты: “Если ты умный, то почему не богатый?” Да, тут уж я совершенно дурак. Хотя, с другой стороны, сколько мудрости нужно, чтобы признаться себе в том, что слабый и глупый человек.

Воспоминание третье, последнее, апокалипсическое
  Желание есть красную зернистую икру не покидало меня с того самого рокового дня 2-го апреля. Я хотел ещё хотя бы раз в жизни испытать то состояние, сходное лишь с вдохновением, озарением, тот необузданный прилив сил, который ощутил, съев всего лишь 70 граммов икры. По ночам мне снился один и тот же сон: красивые голые девушки приносили мне в комнату подносы с красной икрой и ласкали меня, пока я наслаждался её горьковатым вкусом. Просыпаясь после таких снов, я не хотел идти на свою постылую и, как мне уже казалось, постыдную работу. Со мной что-то творилось. Я стал с пренебрежением и иронией относиться к своим сотрудникам, к их жалким потугам казаться значительными, так как подозревал, что многие из них на самом деле никогда не ели красной икры. Более того, я знал доподлинно, что втайне они едят ливерную колбасу. На работе уже не раз заговаривали о том, что я ел красную икру и низко завидовали мне. Поэтому отношения между нами становились нетерпимыми. И вот однажды, не в силах больше скрывать своё любопытство, один из самых неприятных мне сотрудников, в курилке, при всех, спросил: “Ну и какая на вкус икра, если её есть большими ложками?” Он ел чёрные семечки и бойко сплевывал в угол. Я похолодел, кровь ударила мне в виски, от позора и ужаса задрожали колени. Мне нечего было сказать им — только сейчас я понял, что уже давно забыл вкус красной икры. Я выбежал в тёмный коридор и долго бежал к выходу. Почва уплывала у меня из-под ног. Это крах, крушение всех утешительных иллюзий, конец мечтам и надеждам, горькое разочарование в жизни. Я должен был стать таким, как все. Тяжело было смириться. Набравшись мужества, я решил покончить с собой прежним, пришёл в магазин и попросил сразу два килограмма ливерной колбасы. Но под конец смалодушничал и добавил: “Это для моей собачки”.